КВЖД. Часть 4: Хэндаохэцзы, таёжная глушь по-китайски

Если вы оказались в Харбине, имеете один свободный день и желание познакомиться с наследием Китайско-Восточной железной дороги, в 1897-1903 годах связавшей Забайкалье с Приморьем сквозь сопки Маньчжурии, то вам дорога в Хэндаохэцзы. Маленький и тихий не только по китайским меркам посёлок этой станции в 200км от Харбина и в 50 от показанного в позапрошлой части Муданьцзяна (в прошлой части был древний Бохай близ него), Хэндаохэцзы - явный эталон КВЖД, где отлично сохранилось всё типичное для неё, но мало собственных сюжетов. Самый яркий из которых связан с соседним селом Лишухэцзы, бывшей Романовкой, "столицей" староверия Желтороссии.

От самого Приморья мы едем среди зелёных невысоких гор, рассечённых речными долинами. География называет их Маньчжуро-Корейские или Восточно-Маньчжурские горы, а местные жители не называют никак: тянущееся до самого Ляодунского полуострова нагорье как бы распадается на отдельные хребты, как например Чёрные горы у Японского моря, Пограничный хребет близ Суйфэньхэ (до 984м; разделяет Уссури и её приток Мулин), пересечённый нами в прошлой части Лаоелин (до 1194м) между Мулином и Муданью или встающий за последней хребет Чжангуанцай (до 1687м, гора Лаотудинцзы). Любуясь пейзажами его потухших вулканов и порой проваливаясь в сон (так как только отправился поезд в 6 утра, а стало быть проснулись мы в пол-пятого!) мы и ехали по направлению к Харбину.

2.


Сейчас это можно сделать двумя путями: у старой доброй КВЖД с её медленными зелёными поездами (см. обзор транспорта КНР) в 2018 году появился скоростной дублёр. Там движение раза в 3 активнее и раза в 3 быстрее, но мы предпочли старый ход. И дело даже не в намерении осмотреть КВЖД - единственный на этом участке старый вокзал в Шаньши того явно не стоил:

2а.


Однако новая станция Хэндаохэцзы построена на самом краю довольно длинного (километров 5-6) посёлка, тогда как по старой КВЖД поезда приходят в самый его центр. И прямо у перрона на фоне крутых зелёных гор встречает такая знакомая архитектура:

3.


Самое, пожалуй, слабое место Хэндаохэцзы как "китайско-восточного эталона" - вокзал. Он и был не шедевром:

4а.


В 1920-х, когда Хэндаохэцзы стала популярным местом отдыха харбинцев, над длинным корпусом надстроили ностальгично-кремлёвскую башенку:

4б.


А в 1967 году вокзал сгорел - остались только кирпичные стены. И помимо множество мелких отличий, мне так и не понятно, каков был смысл воссоздавать две башенки вместо одной:

4.


А вот решётки на выходе - будто и подлинные, в крайнем случае снятые с каких-то других домов:

4в.


И в общем, в Хэндаохэцзы ощущаешь атмосферу таёжной глухомани, как где-нибудь в Сковородино или Могоче. Но китайская глушь русской глуши не ровня. Хотя бы потому, что в стране бескрайних мегаполисов, вечных туманов и промышленного смога глушь - это бренд, который можно продать: на привокзальной площади Хэндаохэцзы кипит жизнь, немалая часть которой ориентирована на внутренних туристов.

5.


Здесь продают даже столь удивительную для Китая вещь, как дикоросы! А надо сказать, что ягоды, которые просто собрали в лесу, не посыпали специями, не подвергли никакой термической обработке и даже не почистили - для китайца столь же противоестественная еда, как для нас змеи, лягушки и прочие шелкопряды. Поэтому не знаю, торгуют ли тут свежими ягодами в сезон, ну а в мае на лотках продавались сушёные ягоды и грибы, кедровые шишки и даже чага, в китайской и особенно корейской традиционной медицине не менее ценная, чем женьшень.

6.


Потянет на экзотику, особенно по ценам (примерно как на Кавказе свежий гранатовый сок!) и обыкновенный морс из малины или смородины:

6а.


Резьба по дереву же - искусство общекитайское (какие потрясающе вещи мы видели в Чаочжоу на самом юге!)... но наверное и на неё посреди бескрайнего леса выше спрос:

7.


Впрочем, до Чаочжоу я доехал лишь полгода спустя, а тут в случайно обнаруженной у перекрёстка мастерской случилось моё первое знакомство с этой гранью китайского искусства:

7а.


А вот на эту надпись я бы вряд ли обратил внимание, если бы не Пётр. В поездке он взял на себя роль китаиста, но по специальности он японист, и потому обратил внимание, что "Фотография. Песня о любви. Зимние деньки в Хэндаохэцзы" здесь написано на японском! Видимо, реплика какого-то реликта Маньчжоу-го:

8.


Вокзал стоит примерно в середине исторической части посёлка, и для начала сходим от него на восток. Туда ведут две благоустроенные улицы:

9.


Но мы предпочли влезть на задворки, прижатые к высокой бетонной стене огибающего Хэндаохэцзы автобана:

10.


Ведь с задворок лучше видна и архитектура КВЖД как она есть:

11.


И жизнь таёжной, хотя и китайской, глубинки:

12.


Главный ориентир в этой части Хэндаохэцзы - Введенская церковь (1903):

13.


С одной оговоркой (также в Маньчжурии), она - единственный деревянный христианский храм Китая! На самом деле - типовой проект для здешних станций, но в Маньчжоули такая сохранилась куда хуже, а в Суйфэньхэ или Имяньпо не сохранились вообще.

13а.


Здесь же церковь и ныне такая, какой её видели первые путейские инженеры и офицеры Заамурской охранной стражи. И судя по снимкам ХХ века, явный новодел в ней разве что луковки куполов:

14.


В 1955 году храм, к тому времени оставшийся почти без прихожан, был закрыт властями. В 2019-м вновь открылся - но уже как музей:

14а.


Бесплатный и прохладный, он почти пустой внутри, но то совсем не удивительно - русскому сюда зайти определённо интереснее, чем китайцу.

15.


Здесь немало фотографий и документов старой КВЖД, в том числе - графики движения, чертежи зданий, профили участков:

16.


А вот целый шкаф с клеймами кирпичей из той, видимо, эпохи, когда Особый район Восточных провинций жил в тылу у Фэтяньской клики почти независимым русским государством.

17.


Но интереснее всего мне была тема белоэмиграции - всё ж полвека, вплоть до победы Компартии Китая в 1949-м, здесь стоял по сути русский городок. Память об этом жива - в явно не советских утвари и мебели 1920-30-х:

18.


В фотографиях тогдашних жителей:

18а.


Но особенно - в подборках газет, которые для китайского туриста просто куски исписанной бумаги, а вот для нас - возможность поговорить с людьми, жившими в том странном мире, где  с архаичными ятями писали о почти современных вещах.

19.


Из этих статей легко понять, сколько страшным местом была Маньчжурия, в которой риск словить пулю или нож под ребро за пределами города казался абсолютной обыденностью. Но ясно отсюда и то, что харбинцы любили Хэндаохэцзы и массово ездили сюда дышать таёжным воздухом и охотиться.

20.


В том числе - на тигров, коими буквально кишела тайга по обе стороны границы. Не то что с согласия, а с одобрения властей: тигровые шкуры украшают богатые дома по всему миру, их кости - чуть ли не панацея в традиционной китайской медицине, а на таёжных стройках и делянках добычей самой крупной в мире хищной кошки (тогда - до 400кг!) нередко становились люди. С тех пор тигр порядком измельчал (с 215 до 175кг среднего веса), так как охотились на самых крупных, и ладно хоть совсем не вымер. У нас любую их добычу запретили в 1947 году: тогда в уссурийской тайге оставалось около 30 особей, и с тех пор, с новой просадкой в лихих 1990-х, их численность довели примерно до 500. Что в общем не много и не мало: тигры - одиночки, каждый контролирует огромные угодья, и развести их больше можно только расширяя ареал, когда-то доходивший до Байкала. Китайцы пошли другим путём: в маньчжурской тайге полосатый зверь был многочислен даже когда в России уже стоял на грани вымирания, однако в годы Большого скачка Великий кормчий объявил тигра очередным врагом форсированного сельского хозяйства. Это решение явно входило в те самые "30% ошибок": в природе место истреблённых тигров быстро занимают их ближайшие, куда более слабые и куда более вредные для скотоводства конкуренты - волки. К 1980-м от примерно тысячной популяции в Китае осталось 10-12 животных. Зато теперь, встретив в лесу голодного тигра, китайцу стоит для его удобства, видимо, раздеться, сбрить волосы и посыпать себя специями по вкусу: запрет на их убийство не делает исключений даже для самообороны, а потому если зверь не сожрёт - расстреляют. Понемногу популяция, размер которой оценивается где-то в 10% от российской, восстанавливается, и в последние годы тигры попадаются не только в объективы таёжных фотоловушек, но и на глаза водителям с глухих дорог. Вот только был бы здесь не Китай, если бы всё ограничилось тайгой: номинально амурских тигров в КНР живёт существенно больше, чем в России, но - в питомниках, за электрическими заборами и кассами, под надзором ветеринаров и кормлением за дополнительную плату. В разведении бывших хозяев тайги китайцы преуспели так, что местные фармацевты порой поднимают вопрос о создании тигровых ферм! Государство пока отвечаем отказом. Самый легкодоступный парк тигров Маньчжурии я ещё покажу в Харбине, но самый большой в мире Лесной парк амурских тигров, где с 12 первоначальных особей их численность доведена до 400 с лишним, действует с 1986 года именно в окрестностях Хэндаохэцзы. Теперь там в год прирост по 50 тигрят, однако по факту это лишь расширенная версия зоопарка...

20а.


И в какую сторону ехать к тиграм - догадаться легко:

21.


Квартал за бывшим храмом с вагоном-хостелом и десятком кафе выглядит полностью заточенным под туризм:

22.


И в общем не беда, что его старые здания остались от путейской больницы, которую прошли и жертвы последней на планете эпидемии чумы в начале ХХ века, и раненные в набегах хунхузов:

23.


Хотя "Лекарня Леб" тут выглядит явной "оговоркой по Фрейду":

23а.


Матрёшки, пекарни, кириллические надписи и что-нибудь с куполами - это в Китае примерно как у нас драконы, иероглифы, парящие кровли и что-нибудь в кисло-сладком соусе.

24.


Деревянный домик с кадра выше в охранной табличке представлен как почтовое отделение, а вот за этой парой шаров заканчивается старый посёлок. Современный Хэндаохэцзы, впрочем, за поворотом тянется ещё на несколько к "скоростной" станции:

25.


Так что - пойдём обратно в сторону вокзала, вспоминая план с кадра №16. Если восточный район старого Хэндаохэцзы вмещал основные учреждения, вокруг которых крутилась торговая и курортная жизнь...

25а.


...то западная часть представляла собой суровый параллельно-перпендикулярный городок путейцев и Охранной стражи, радикально усиленной в 1901-03 годах, когда разгромленную восстанием ихэтуаней КВЖД пришлось обустраивать заново.

26а.


Непосредственно у вокзала два района разделял пустырь, застроенный уже при КНР. Теперь домики тех лет понемногу ломают, и совсем не удивлюсь, если вот этом на месте скоро будет что-то с куполами и матрёшками:

26.


За поворотом... в Суйфэньхэ я показывал издалека общественный туалет в форме православной церкви, а вот - то же заведение в виде часовни. И если бы это была Европа, в особенности Восточная, у меня бы ни малейших сомнений не возникло, с каким (вернее, куда) посылом сортир построили именно так. Но у китайцев нет столь развитой культуры оскорблений, а выражать неприязнь к гостю, даже презираемому - потеря лица для хозяев. Так что... ну я думаю, где-нибудь на просторах России тоже можно найти туалет в виде пагоды, да ещё с драконами под козырьком.

27.


Часовня Акакия Муданьцзянского открывает Русскую улицу - недавно выложенный плиточкой пешеходный квартал:

28.


На самом деле улиц тут две, и на восток (кадр выше) их перспектива упирается в комендатуру Охранной стражи, а на запад - в общежитие депо:

29.


У многих зданий сохранились деревянные пристройки, на которых русская резьба странно соседствует с китайскими оберегами:

30.


Здесь же и пара-тройка деревянных казарм, как в Пограничном (Гродеково) - видимо, в столь глухое место и восстание ихэтуаней почти не дошло:

31.


Ну а инсталляции в виде паровозных колёс...

32.


...напоминают, что Русская улица ведёт прямиком к веерному депо (1903), которое, как и храм, числится самым сохранным на Китайско-Восточной железной дороге. Что в общем и немудрено: до 1989 года оно служило по столь прямому назначению, сколь это только возможно - обслуживало паровозы! Да, именно паровозы - с трубой, поршнем, чух-чух и ту-ту. В 2006 депо, так и не переделанное для обслуживания более современных машин, стало музеем:

33.


С тыльной стороны к нему примыкает общежитие для путейских бригад и котельная:

34.


А главный вход (к нашему удивлению - опять бесплатный!) мимо деповской конторы (ныне туринфоцентр) спускается прямо на разворотный круг:

35.


На путях встречает QJ ("Цяньцзинь", в переводе "Прогресс"), он же в разные эпохи НР ("Хэпин", то есть "Мир") и FD ("ФанДи" - "Антиимпериалистический"), даже силуэтом похожий на нашего "генерала" П36. Разработанный на базе советских машин (правда - скорее ФД), для Китая это паровоз-эпоха, вот только если производство П36 в 1956 году закончилось, то производство этих машин - началось. Как "Хэпин" он возил советских специалистов на новые стройки и рабочих в годы Большого скачка, как "Фанди" (с 1964) - хунвейбинов и цзяофаней рушить старый мир под знаменем Культурной революции, а как "Цяньцзинь" (с 1971) - ещё и американских дипломатов намечать конторы будущих экономического чуда и демографической катастрофы: последний из 4717 таких паровозов вышел с завода в Датуне в 1988 году, а их эксплуатация на второстепенных линиях продолжалась до 2005 года! Зато теперь Китай впечатляет количеством и размахом железнодорожных музеев - только на моём маршруте гигантские экспозиции с десятками локомотивов и вагонов можно было бы посетить в Пекине и Шэньяне:

36.


В Хэндаохэцзы музей довольно условный: главное в нём - само здание, но его ведь надо чем-то наполнить? Экспозиция располагается в трёх разделённых глухими стенами залах, каждый по три секции депо. В среднем - история железных дорог с дюжиной макетов паровозов. Вот например первенцы с "Кайпинского трамвая", старейшей линии Китая, проложенной англичанами в 1882 году от шахты к Жёлтому морю в черте нынешнего Таньшаня - серийный "0" из Ньюкасла и самодельная "Китайская ракета" (отсылка к паровозу "Ракета" Стефенсона), собранная инженером Клодтом Киндером в ожидании всех поставок и согласований.

37.


Паровоз "Мао Цзэдун", восстановленный из нескольких машин в 1946 году работниками депо в Харбине, считается первенцем уже Красного Китая. Главное тут на самом деле не локомотив, а переходящий шильдик, под которым с 2014 года уже современный электровоз носится по железным дорогам Поднебесной.

38.


А в основном - паровозы народов мира, как зелёный немецкий S3/6 (1908-21), голубой английский "Sparrow Hawk" (1935, в переводе "Ястреб-Перепелятник", разгонялся до рекордных 205км/ч) или неимоверно длинный американский GS4 (1941-42). И тем обиднее выглядит полное отсутствие советской или российской техники, которая реально могла обслуживаться в этом депо:

39.


В соседней секции, под сохранившимися вытяжками - уже полноразмерные паровозы JF и парочка SY. Первый, по американскому проекту, начали строить в 1918 году японцы в Дайрене (Даляне), а КНР, придумав духоподъёмное название "Цзефан" ("Освобождение"), спокойно продолжала до 1960 года. Этот - явно начала 1950-х: надпись на нём гласит "Стой против американцев, помогай корейцам!".

40.


SY (читается как "Шан-Юй")  выпускался для обслуживания угледобычи до конца 1990-х (!), а потому чаще всех встречается в виде памятника или экспоната. Мы уже видели такие в Суйфэньхэ, причём дважды, так что не буду перегружать пост его наружным видом. Зато тут в будку машиниста можно заглянуть:

41.


В последней секции - вагоны. Китайская "теплушка" P64K, до сих пор активно используемая на железных дорогах:

42.


И пара пассажирских:

43.


YZ22 предыдущего поколения (выпускался в 1988-94 годах) многие путешественники успели застать в деле. И навсегда запомнили его символом тех времён, когда Китай был ещё грязным и разгильдяйским, но уже выбрался из вечного голода и нищеты: главной особенностью таких вагонов были пассажиры, которые непрерывно, сколько бы ни длился путь, что-то ели за столиками, сооружая мало-помалу вал вдоль путей из фантиков и объедков, шлейфом летевших в окно. Поэтому нынешние вагоны делают строго с кондиционерами, и окна в них задраены наглухо.

43а.


А вот деревянный вагон из Даляня (1934) - лишь реплика. Но обратите внимание на одинаковое устройство окон: створка здесь не опускается сверху, как у нас, а поднимается снизу:

44.


Вокруг на витринах узлы и детали, а под гулкими сводами - типичный галдёж неустанно селфящихся толп китайских туристов:

45.


Музей охватывает и путь выезда из депо:

46.


Через ворота можно выглянуть на действующую станцию, что в Китае тоже ценно - железная дорога тут куда сильнее изолирована от мира, чем у нас:

47.


А тут попала в кадр даже какая-то мотриса со спецтехникой:

48.


Почти такая же, лишь обветшалая - и в тупике депо:

49.


Китайцам приблизиться к ней обычно просто не приходит в голову, а вот мы слазали и в её салон:

50.


И в прицепленную сзади передвижную бытовку. Печка явно напоминает, что работало это всё добро здесь, в морозном краю, а не где-нибудь в Гуандуне:

50а.


Депо замыкает туристическую часть Хэндаохэцзы, но посёлок и в эту сторону тянется дальше:

51а.


Граница его хорошо видна - пересекающая речную долину мощная эстакада автобана:

51.


По пути к ней - ещё пара интересных зданий, как апартаменты (1910) для служивших здесь чиновников:

52.


Или нечто, в имевшихся у меня материалах обозначенное как Западный штаб:

53.


Но больше - просто фанзы, обитатели которых смотрели на нас пристально, а улицы оглашал громкоговоритель на трёхколёсном драндулете старьёвщика, скупавшего по дешёвке сломанную технику и лом:

54.


Я надеялся пофотографировать посёлок с эстакады, но лестницы на неё не оказалось, а по гладкому наклонному бетону мы ушли недалеко. Впрочем, и этого хватило, чтобы увидеть, как Хэндаохэцзы тянется узкой полосой вдоль одноимённой речки:

55.


Как на ладони депо за проводами и заборами действующей линии:

56.


И вокзал над каменистым руслом. Туда нам и предстояло вернуться, чтобы ехать дальше по КВЖД...

57.


...Ну а название Хэндаохэцзы, или как его произнес мой бородатый собеседник, - Хантахеза, - я впервые услышал в 2020 году в Приморье, в глухой деревеньке Дерсу, обитатели которой ходят в косоворотках и сарафанах. Это старообрядцы, в нескольких поколениях за сотню лет проделавшие грандиозный путь: в начале ХХ века среди "столыпинских" переселенцев с Урала и Северного Алтая в Приморье, в 1930-х - беженцами из Уссурийского края в Маньчжурию, в 1950-х - вновь беженцами под эгидой "Красного Креста" из Маньчжурии через Гонконг в Боливию, Бразилию и Парагвай, а в 2000-х, по программе возвращения соотечественников - снова в Приморье. Они относились к "часовенному согласию", которое mu_pankratov в своём посте охарактеризовал как "староверов по умолчанию с точки зрения обывателя": это из них - говорящие просторечиями эпохи Даля ясноглазые бородачи из таёжных скитов, открытых лишь с появлением вертолётов. В отличие от радикальных течений, позже названных беспоповскими, часовенные не считали, что после Раскола на Земле воцарился Антихрист. Не требуя повторного Крещения, они могли принимать в свои общины новообрядцев, в том числе - священников с сохранением сана. Однако умеренные "поповские" течения староверов в 19 веке обзавелись полноценным духовенством, выстроили свои иерархии и превратились в полноценные конфессии, как РПСЦ (см. здесь) или РДЦ (см. здесь), а часовенные так и не примкнули к ним. И даже напротив, в 19 веке перестали сохранять сан принимавшимся в общину священникам: теоретически, конечно, можно, вот только достойных - нет! Не разойдясь по оформившимся конфессиям и оказавшись без духовенства, часовенные остались самыми что ни на есть СТАРОобрядцами, сохранившими дух Керженских скитов. Все без малого четыре века со времён Раскола они сопротивлялись переменам, предпочитая им исход.

58а.


Маньчжурский этап их скитаний, как нетрудно догадаться, начался и закончился торжеством коммунистов: основательные, независимые, дружные и к тому же непьющие староверы определённо первыми на Дальнем Востоке подпадали под раскулачивание. В 1932-м против Советов восстали скиты, стоявшие с дореволюционных лет по реке Бикин на юге нынешнего Хабаровского края, и как в годы Раскола, их жители ушли в тайгу, где несколько месяцев держали партизанскую оборону. На другой реке Иман их братья по вере понимали, что скоро дело дойдёт и до них, но к эмиграции подошли с умом: организовали рыбопромысловый колхоз, обзавелись лодками, детально изучили потайные протоки Имана и Уссури (благо, все острова на ней, хоть в метре воды от китайского берега, тогда считались советскими)... и вскоре были таковы. Переправившись, староверы разбрелись по Маньчжурии - кто пытался строить жизнь в Харбине, кто подался в русские сёла Трёхречья на другой её стороне, а более-менее компактная община возникла на станции Сулиньхе восточнее Муданьцзяна... Дальше о необычной разновидности подопечных прослышали в БРЭМе - "Бюро по делам русских эмигрантов", своеобразной национальной автономии, созданной властями Маньчжоу-го. Тут стоит сказать, что последняя была весьма дружелюбна к ним: с одной стороны, в Маньчжурии просто не хватало рабочих рук, а многие отрасли (в первую очередь железная дорога) держались именно на выходцах из России; с другой - вариант экспансии на север Япония хоть и отложила, но не отбросила совсем, а харбинцы выглядели тут отличным кадровым резервом. И когда в 1936-м четверо братьев-староверов Калугиных из Сулиньхэ, приметив на охоте долину километрах в 20 южнее Хантхезы (и километрах в трёх от перегона КВЖД), подали заявление предоставить эту землю им, власти не отказали. Местное предание гласит, что прежде там жил некий китайский "князёк" Сан Ма, не единожды пытавшийся разобрать железную дорогу, пока японцы не раскатали его имение бронепоздом и дочистили в ровное поле пехотой. Первыми, к зиме, тут поставили избушку-клеть четверо мужчин - Иван Селетков с двумя сыновьями и холостяк Павел Боносов. Летом 1937 прибыли ещё 14 семей, стар и млад, во главе с теми самыми Калугиными. Деревню они нарекли Романовка - скорее в честь кого-то из переселенцев или святого, день которого взяли за точку отсчёта: царский род, предавший их Расколу, староверы любили явно не больше, чем красных безбожников. Знали переселенцы и китайское название этих мест - Лишухэцзы, ставшее для них Лучихезой.

58б.


Русские имена дали они и окрестностям - как Дубовые сопки, прикрывавшем Романовку с севера, или Прянушка, по которой тянулась дорога до станции. Избы, судя по старым фото, срубили простейшие, без всякой резьбы и украшений - те же в общем брусовые дома, что в советских колхозах. И земля тут оказалась плодородна (хотя освоились со всей её спецификой переселенцы не сразу), тайга - ещё более дика и обильна заверьём (заготовляли в основном кабана и косулю), чем на Имане, однако... Маньчжурия тех лет дала бы фору любому Дикому Западу: до 1870-х годов Цинская династия, сама маньчжурский корней, запрещала ханьцам селиться в угодьях своих предков, но и полноценно контролировать их не могла. Как результат, ханьцы шли сюда нелегально, по большей части - молодые мужчины, да при том такие, которым нечего терять. Истинными хозяевами Маньчжурии стали хунхузы -  разбойники, крупные (от десятков до сотен ножей) банды которых выстраивали поистине армейскую организацию, создавая немало проблем даже казакам и военным. В 1938-м переселенцам Романовки пришлось выдержать целое противостояние с ними, начавшееся в 1938 году с убийства на охоте Елисея Калугина, сына одного из первопоселенцев. Вскоре староверы выяснили, что у хунхузов есть стан километрах в 40 от Романовки, где те чувствовали себя в безопасности, уверенные, что вокруг нет незнакомых им троп. Но хунхузы были родом с лёссовых полей Китая, тогда как предки староверов ходили по уральской, алтайской, уссурийской тайге не один век: романовцы проникли в стан к хунхузам незаметно, и застав врасплох, перебили там всех. Слух об этом, конечно, пошёл по другим бандам, и связываться с Романовкой не рискнул больше никто... но вместе с тем и сыграл с ними злую шутку. Засады на одиночек в тайге всё же порой случались, и как рассказывали мне в Дерсу, попавшихся ждала страшная смерть - хунхузы охотились на староверов, чтобы вспороть им грудь и пожрать сердце, обретя те же силу и меткость. Не менее впечатляющие отношения у романовцев были с другой грозой маньчжурских гор - тиграми. Ещё на Уссури элитой староверов сделались зверобои и тигроловы, умевшие добывать хищника и мёртвым, и живым. И когда на стройке одной из железных дорог объявились полосатые "Призрак и Тьма", убившие за месяц 22 рабочих, на борьбу с людоедами японцы позвали опять же мужиков из Лучихезы. Как былинных богатырей, порой встречая их на перроне Хантахезы, жителей Романовки описывали и харбинцы. Крепкое, богатое, твёрдое в вере село сделалось вполне официальным центром староверия Маньчжурии - в 1941 в нём проходил поместный собор.

58в.


Но дружба с японцами аукнулась в 1945 году, когда Маньчжурию стремительно заняла Красная Армия. Многих староверов объявили коллаборационистами да упекли в самые суровые места - вот тут, например, впечатляющая история о знакомстве одного эмигранта с романовскими богатырями-тигроловами... и их последующая встреча в лагерях Певека. Ну а когда коммунисты взяли власть и в Китае, начался новый исход: после 30 лет в Приморье и 20 в Маньчжурии, вот уже 70 с лишним лет их потомки живут в Латинской Америке... Наверное, в Лишухэцзы можно было доехать, раскошелившись на такси, чтобы увидеть Дубовые сопки и Прянушку, да в лучшем случае - парочку сохранившихся изб. Но после некоторых колебаний я решил, что нет смысла искать призрак Романовки, когда видел живое Дерсу. Много её фото, в том числе с тиграми и японцами, есть здесь.

58д.


В следующей части продолжим путь по КВЖД - к не менее колоритному посёлку Имяньпо.

КИТАЙСКО-ВОСТОЧНАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА (2024)
Маньчжурия. Обзор путешествия и оглавление серии.
Желтороссия. Русское наследие Китая.
Нюансы и лайфхаки Китая.
Транспорт Китая.
Восточная КВЖД
Пограничный (Гродеоково) в России и начало Суйфэньхэ.
Суйфэньхэ (Пограничная).
Муданьцзян. Город и станции восточнее.
Муданьцзян. Бохай.
Хэндаохэцзы.
Имяньпо.
Ачэн. Город и усадьба "Волга".
Ачэн. Хуэйнинфу.
Харбин - будет позже.
Западная КВЖД - будет позже.