ИНЖЕНЕРЫ ВРЕМЕН ГЛОБАЛЬНОЙ СМУТЫ
Поделюсь то, чем болею уже несколько дней. Помещаю часть текста, который делаю для журнала Изборского клуба (https://izborsk-club.ru/magazine).
Потихоньку набрался материал на новую книгу.
Максим Калашников
ИНЖЕНЕРЫ ВРЕМЕН ГЛОБАЛЬНОЙ СМУТЫ
Как возродить качество и высочайший статус творцов техносферы нового мира?
Нам предстоит вступить в эпоху глобального смутокризиса и практически пересобрать страну, глубоко травмированную и десятилетиями сырьевой деиндустриализации, и тяжелой войной. Придется совершить Русское чудо, ибо в привычно-аналитической системе координат отброшенная далеко назад, испытавшая долгий застой, демографически угасающая страна попросту исчезнет к концу XXI столетия.
А для сего потребуется не только новая индустриализация с промышленной кооперацией, но и могучая движущая сила перемен. Племя Инженеров.
АРХЕТИП ВОЛШЕБНИКОВ ТЕХНИКИ
Наверное, самым ярким образом Инженера послужит нам образ Сайреса Смита из «Таинственного острова» (1875 г.) Жюля Верна. Этакого технического кудесника, что умеет все. Добыть огонь, соорудив водную линзу из двух часовых стекол. Сделать железо из обнаруженной болотной руды. Организовать мощную взрывчатку, синтезировав нитроглицерин. Определить широту необитаемого острова. Образ сей архаичен? Не соглашусь. Просто история вновь описала Гегелеву спираль. Наступающая эпоха, отрицая мир белоручек «постиндустриальной» эры, мир видимостей и бесплотных миражей «креативщиков», вновь погружает нас в мир грубых и зримых машин и механизмов. И романы Жюля Верна уже не кажутся столь древними. В конце концов, беспилотные боевые вертолеты, поражающие врага картечью, были нарисованы в последнем романе Верна, «Необыкновенных приключениях экспедиции Барсака», что был закончен сыном великого мечтателя и увидел свет в 1913-м.
Грядущая «многополярная» эпоха становится временем необратимого разрушения привычного миропорядка и мучительного становления совершенно нового, что начинает прорисовываться сквозь туман истории и дым от снарядных разрывов. Подхватываю мысль Сергея Переслегина: нам потребуются инженеры-воины, мастера на все руки. Способные не просто провести новую индустриализацию, но попросту творить чудеса. В обстановке великий неопределенностей. В дроновых атаках, в волнах Великого переселения народов-2, в мире беснующейся архаики и невиданных пандемий, среди зарев смут и революций, войн на разломах «геополитических плит» и массовых безумий.
Давайте вспомним, как ковались инженерные кадры Удивительной эпохи между 1850-м и 1970 годами, когда человечество совершило безумный рывок в развитии. Когда те, кто помнил еще конные экипажи и первые полеты хрупких аэропланов, смахивающих на куриные насесты, становились свидетелями высадки человека на Луну. А иногда и проектировали корабли лунных миссий. Один из выдающихся авиаконструкторов ХХ века, поднявший в воздух первый в мире самолет с турбореактивным двигателем в августе 1939-го, Эрнст Хейнкель (1888-1958 гг.), заканчивал Высшую техническую школу в Штутгарте. Но он не смог бы поступить в него, если бы (и то было обязательным условием поступления в политехнический вуз) не отработал бы год на рабочих должностях на заводе. И он год проработал на заводе Гротца, где делали точные инструменты и коленчатые валы, живя в мансарде у своего мастера-наставника. Заработав от того похвальный отзыв и подарок. То есть, инженерные науки в Германии той поры непременно начинались с изучения «через руки».
А если вызвать в памяти жизненный путь Евгения Патона (1870-1953 гг.), выдающегося русско-советского инженера, строителя мостов и создателя Института электросварки, «отца» первых в мире сварочных роботов? Уже получив диплом Дрезденского политеха, он становится студентом пятого курса Петербургского института инженеров путей сообщения. Ему нужно сдать экзамены по всем предметам и составить пять выпускных проектов. И вот тут мы видим тогдашнее, 1890-х, русское инженерное образование.
«За восемь месяцев пришлось подготовиться к сдаче экзаменов по двенадцати предметам и выполнить пять серьезных выпускных проектов. Добро бы, если бы эти дисциплины были знакомы по Дрездену. Но ведь курс паровых машин, водяных турбин, паровозов и прочее пришлось изучать впервые…» - свидетельствует Евгений Оскарович. (Е.Патон. «Воспоминания» - Москва, «Молодая гвардия», 1958 г., с. 22).
Вот это качество образования! Вы представляете, инженерные кадры какого уровня оно готовило? И почему инженер-путеец в царской России ходил королем? И как потом такие кадры смогли осваивать совершенно новые сферы научно-технической деятельности?
В 1897 году в Москве открылось Инженерное училище путей сообщения. Обучение в нем, как пишет Е.Патон, было самым тесным образом связано с реальным делом. Трехлетний теоретический курс дополнялся двухлетней беспрерывной практикой, после которой студент получал диплом. Иными словами, студенты здесь учились у мастеров практического дела, причем на реальных объектах. Именно туда отправляется затем преподавателем будущий академик СССР Е.Патон…
«Непривычен еще форменный инженерский сюртук и фуражка с бархатным околышем, на котором красуются скрещенные молот и гаечный ключ. Такая же эмблема – и на обшитых золотым галуном петлицах. Приколот на груди значок выпускника училища: золоченый двойной – лавровый и дубовый – венок, орел и вензель Императорского технического училища (ИТУ, будущей Бауманки – М.К.). Кондукторы на Николаевском вокзале берут под козырек и именуют «ваше благородие»: инженер для них – персона почтенная, даже если носителю всех этих регалий не исполнилось покамест и двадцати трех лет…» - так писал биограф великого инженера Владимира Шухова, журналист А.Иванов в 1985-м. описывая реалии 1868 года…
Если Инженер призван стать одним из титанов грядущей эры, то как вознести таких людей наверх, придав им высокий общественный статус? Сделав их подлинной элитой? И тут нам пригодится опыт и Удивительной эпохи, и Российской империи, и Советского Союза. Последний пример вас удивил? Вы вспомнили, как инженер в хрущевско-брежневские и даже горбачевские годы опустился до статуса забитого жизнью, синелицего существа у чертежной доски? Нищего, едва выживающего на зарплату в 120 рублей (иногда – чуть больше), задавленного бытовыми проблемами и завидующего доходу рабочего на тот же заводе? Презираемого «умеющими жить» товароведами, завскладами и директорами магазинов?
Помню, когда в ту пору они вздыхали с глубокой печалью, вспоминая инженеров начала ХХ века. Уверенных в себе господ, обладающих доходами на уровне доброго поместья. Живущих в роскошных квартирах с медными табличками «Инженеръ Имярекъ» на красивых дверях. С гордостью носящих инженерный мундир, зимой щеголяющих в енотовых – как у Шаляпина – шубах. И так же вспоминали, как высок был престиж (и доходы!) инженеров при Сталине…
Но именно к советскому опыту (равно как и к царскому) нам нужно присмотреться весьма внимательно сейчас. Когда изломанную войною, деиндустриализованную с 1991 года страну опять нужно выводить на передовые научно-индустриальные рубежи. Ведь попытка возродить корпус Инженеров с заглавной буквы предпринималась в середине 1980-х, когда Советский Союз попытался совершить скачок в развитии (ускорение и перестройка). Да, она в исполнении команды Горбачева вылилась в катастрофу, в силу кретинических действий правящего слоя КПСС. Но сами замыслы, рождаемые именно в инженерно-конструкторской среде, были весьма здравыми и продуманными. И не их вина в том, что все попало под обвал и хаос, учиненные подлой номенклатурой и варварами-«реформаторами», что садистски старались снести все имперско-советское под самое основание. Сделать сие тем важнее, что СССР, при всех своих недостатках, был второй державой мира, высокоразвитой научно-промышленной цивилизацией. А вот РФ такой уровень может пока лишь грезиться. Ее положение скорее смахивает на статус цинского аграрно-сырьевого Китая начала ХХ столетия. Сегодня руководство страны опять поставило, по сути, задачи курса Ускорения, как и Советский Союз начала 1986-го.
Потому углубимся-ка в советский опыт…
АКАДЕМИК ИШЛИНСКИЙ: ЗДРАВЫЕ МЫСЛИ НАКАНУНЕ КАТАСТРОФЫ
Откроем статью академика АН СССР Александра Ишлинского (1913-2003 гг.) «Инженерное братство», вышедшую в январском номере «Техники-молодежи» за 1987 год. В то время Александр Юльевич – директор Института проблем механики и выдающийся инженер сталинской эпохи. Как поднять престиж инженера? Его уровень? Академик выдвигает последовательную программу.
По его мнению, падение статуса инженера начинается в конце 1950-х. Возобладало мнение, будто новые технологии и передовые разработки могут рождаться лишь в специализированных НИИ, научных центрах и проектно-конструкторских бюро. А вот заводские лаборатории принялись закрывать. Чрезмерная централизация дела научно-технического прогресса (НТП) привела к тому, что НИИ стали отрываться от нужд и чаяний производства, от их реального опыта. Хотя на некоторых заводах (например, на ныге погибшем московском ЗиЛе) свои лаборатории всеми правдами и неправдами сохраняли. Но это не решало проблемы: инженеру стали навязывать роль ученого. Или же инженер в деле НТП вытеснялся на второе место. Потому выпускники технических вузов всячески стремились пойти не на заводы, а в НИИ, где и научные степени «светили», и престижа получалось больше.
Однако наука и техника, соприкасаясь между собою по множеству направлений, все-таки не тождественны. Миссия инженера, отличаясь от задач ученого-исследователя, при сем не менее важна. Но в СССР стали считать: раз ты не опубликовал научную работу – то вроде как специалист несерьезный. «Безусловно, создавая новую машину или технологичемкий процесс, нужно быть во всеоружии последних научных достижений. Но это еще не означает, что нужно быть ученым: последнее зачастую вредит делу!» - заявил тогда академик.
Казалось бы, всегда верна формула: «фундаментальное научное открытие – прикладная разработка – новая технология – опытно-конструкторская стадия – серийное производство». Так было в нашей ядерной отрасли, в индустрии полимеров, производстве вычислительных машин (компьютеров). Но оный алгоритм не универсален! Чаще всего все начиналось с инженерно-конструкторского, изобретательского творчества. Труда инженера с его огромным практическим опытом, а не ученого. Именно инженеры и конструкторы умеют комбинировать уже изветные научные достижения и знания. Академик тогда привел пример из трудов Фридриха Энгельса – о том перевороте в легкой промышленности, что произвело изобретение швейной машинки. Однако оно не было никак не связано с какими-то новыми научными достижениями той поры. Зингер просто додумался соединить швейную иглу с механизмом, что преобразовал вращательное движение в возвратно-поступательное. А гениальной находкой стало перемещение игольного ушка с конца иглы поближе к ее началу.
Создатели паровоза, автомобиля и самолета (инноваций, коренным образом преобразивших мир) не были учеными. Создатель отечественного булата Аносов, отец электролампы накаливания Лодыгин, творец космонавтики Королев, авиаконструктор-новатор Туполев, создатель электросварки Бенардос, кораблестроитель и создатель теории остойчивости корабля Крылов – все они были не учеными, а инженерами и конструкторами.
Итак, для начала следует вывести на первые роли конструкторов, инженеров и технологов. Способных дерзко, необычным образом и крайне эффективно использовать запас научных знаний.
В тех же 1950-х, уже в хрущевские времена, по убеждению академик Ишлинского, произошло резкое сокращение работников, что обеспечивают труд инженера – техников, лаборантов, методистов. В прежние времена такие люди, даже не обладая высшим образованием, давали возможность инженеру смело творить. А хрущевщина свалила на инженера массу рутинной, бумажной работы. Потом спохватились и принялись прежние должности восстанавливать. Но уже с ядовитым дополнением: требованием высшего технического образования. В результате те, кто обслуживал инженера в Российской империи или при Сталине, сами стали считаться «инженерами», при этом обладая низкой зарплатой и никаким престижем. Произошло обесценивание самого статуса инженера! Это славное имя стали присваивать клеркам и техническим работникам....
Потихоньку набрался материал на новую книгу.
Максим Калашников
ИНЖЕНЕРЫ ВРЕМЕН ГЛОБАЛЬНОЙ СМУТЫ
Как возродить качество и высочайший статус творцов техносферы нового мира?
Нам предстоит вступить в эпоху глобального смутокризиса и практически пересобрать страну, глубоко травмированную и десятилетиями сырьевой деиндустриализации, и тяжелой войной. Придется совершить Русское чудо, ибо в привычно-аналитической системе координат отброшенная далеко назад, испытавшая долгий застой, демографически угасающая страна попросту исчезнет к концу XXI столетия.
А для сего потребуется не только новая индустриализация с промышленной кооперацией, но и могучая движущая сила перемен. Племя Инженеров.
АРХЕТИП ВОЛШЕБНИКОВ ТЕХНИКИ
Наверное, самым ярким образом Инженера послужит нам образ Сайреса Смита из «Таинственного острова» (1875 г.) Жюля Верна. Этакого технического кудесника, что умеет все. Добыть огонь, соорудив водную линзу из двух часовых стекол. Сделать железо из обнаруженной болотной руды. Организовать мощную взрывчатку, синтезировав нитроглицерин. Определить широту необитаемого острова. Образ сей архаичен? Не соглашусь. Просто история вновь описала Гегелеву спираль. Наступающая эпоха, отрицая мир белоручек «постиндустриальной» эры, мир видимостей и бесплотных миражей «креативщиков», вновь погружает нас в мир грубых и зримых машин и механизмов. И романы Жюля Верна уже не кажутся столь древними. В конце концов, беспилотные боевые вертолеты, поражающие врага картечью, были нарисованы в последнем романе Верна, «Необыкновенных приключениях экспедиции Барсака», что был закончен сыном великого мечтателя и увидел свет в 1913-м.
Грядущая «многополярная» эпоха становится временем необратимого разрушения привычного миропорядка и мучительного становления совершенно нового, что начинает прорисовываться сквозь туман истории и дым от снарядных разрывов. Подхватываю мысль Сергея Переслегина: нам потребуются инженеры-воины, мастера на все руки. Способные не просто провести новую индустриализацию, но попросту творить чудеса. В обстановке великий неопределенностей. В дроновых атаках, в волнах Великого переселения народов-2, в мире беснующейся архаики и невиданных пандемий, среди зарев смут и революций, войн на разломах «геополитических плит» и массовых безумий.
Давайте вспомним, как ковались инженерные кадры Удивительной эпохи между 1850-м и 1970 годами, когда человечество совершило безумный рывок в развитии. Когда те, кто помнил еще конные экипажи и первые полеты хрупких аэропланов, смахивающих на куриные насесты, становились свидетелями высадки человека на Луну. А иногда и проектировали корабли лунных миссий. Один из выдающихся авиаконструкторов ХХ века, поднявший в воздух первый в мире самолет с турбореактивным двигателем в августе 1939-го, Эрнст Хейнкель (1888-1958 гг.), заканчивал Высшую техническую школу в Штутгарте. Но он не смог бы поступить в него, если бы (и то было обязательным условием поступления в политехнический вуз) не отработал бы год на рабочих должностях на заводе. И он год проработал на заводе Гротца, где делали точные инструменты и коленчатые валы, живя в мансарде у своего мастера-наставника. Заработав от того похвальный отзыв и подарок. То есть, инженерные науки в Германии той поры непременно начинались с изучения «через руки».
А если вызвать в памяти жизненный путь Евгения Патона (1870-1953 гг.), выдающегося русско-советского инженера, строителя мостов и создателя Института электросварки, «отца» первых в мире сварочных роботов? Уже получив диплом Дрезденского политеха, он становится студентом пятого курса Петербургского института инженеров путей сообщения. Ему нужно сдать экзамены по всем предметам и составить пять выпускных проектов. И вот тут мы видим тогдашнее, 1890-х, русское инженерное образование.
«За восемь месяцев пришлось подготовиться к сдаче экзаменов по двенадцати предметам и выполнить пять серьезных выпускных проектов. Добро бы, если бы эти дисциплины были знакомы по Дрездену. Но ведь курс паровых машин, водяных турбин, паровозов и прочее пришлось изучать впервые…» - свидетельствует Евгений Оскарович. (Е.Патон. «Воспоминания» - Москва, «Молодая гвардия», 1958 г., с. 22).
Вот это качество образования! Вы представляете, инженерные кадры какого уровня оно готовило? И почему инженер-путеец в царской России ходил королем? И как потом такие кадры смогли осваивать совершенно новые сферы научно-технической деятельности?
В 1897 году в Москве открылось Инженерное училище путей сообщения. Обучение в нем, как пишет Е.Патон, было самым тесным образом связано с реальным делом. Трехлетний теоретический курс дополнялся двухлетней беспрерывной практикой, после которой студент получал диплом. Иными словами, студенты здесь учились у мастеров практического дела, причем на реальных объектах. Именно туда отправляется затем преподавателем будущий академик СССР Е.Патон…
«Непривычен еще форменный инженерский сюртук и фуражка с бархатным околышем, на котором красуются скрещенные молот и гаечный ключ. Такая же эмблема – и на обшитых золотым галуном петлицах. Приколот на груди значок выпускника училища: золоченый двойной – лавровый и дубовый – венок, орел и вензель Императорского технического училища (ИТУ, будущей Бауманки – М.К.). Кондукторы на Николаевском вокзале берут под козырек и именуют «ваше благородие»: инженер для них – персона почтенная, даже если носителю всех этих регалий не исполнилось покамест и двадцати трех лет…» - так писал биограф великого инженера Владимира Шухова, журналист А.Иванов в 1985-м. описывая реалии 1868 года…
Если Инженер призван стать одним из титанов грядущей эры, то как вознести таких людей наверх, придав им высокий общественный статус? Сделав их подлинной элитой? И тут нам пригодится опыт и Удивительной эпохи, и Российской империи, и Советского Союза. Последний пример вас удивил? Вы вспомнили, как инженер в хрущевско-брежневские и даже горбачевские годы опустился до статуса забитого жизнью, синелицего существа у чертежной доски? Нищего, едва выживающего на зарплату в 120 рублей (иногда – чуть больше), задавленного бытовыми проблемами и завидующего доходу рабочего на тот же заводе? Презираемого «умеющими жить» товароведами, завскладами и директорами магазинов?
Помню, когда в ту пору они вздыхали с глубокой печалью, вспоминая инженеров начала ХХ века. Уверенных в себе господ, обладающих доходами на уровне доброго поместья. Живущих в роскошных квартирах с медными табличками «Инженеръ Имярекъ» на красивых дверях. С гордостью носящих инженерный мундир, зимой щеголяющих в енотовых – как у Шаляпина – шубах. И так же вспоминали, как высок был престиж (и доходы!) инженеров при Сталине…
Но именно к советскому опыту (равно как и к царскому) нам нужно присмотреться весьма внимательно сейчас. Когда изломанную войною, деиндустриализованную с 1991 года страну опять нужно выводить на передовые научно-индустриальные рубежи. Ведь попытка возродить корпус Инженеров с заглавной буквы предпринималась в середине 1980-х, когда Советский Союз попытался совершить скачок в развитии (ускорение и перестройка). Да, она в исполнении команды Горбачева вылилась в катастрофу, в силу кретинических действий правящего слоя КПСС. Но сами замыслы, рождаемые именно в инженерно-конструкторской среде, были весьма здравыми и продуманными. И не их вина в том, что все попало под обвал и хаос, учиненные подлой номенклатурой и варварами-«реформаторами», что садистски старались снести все имперско-советское под самое основание. Сделать сие тем важнее, что СССР, при всех своих недостатках, был второй державой мира, высокоразвитой научно-промышленной цивилизацией. А вот РФ такой уровень может пока лишь грезиться. Ее положение скорее смахивает на статус цинского аграрно-сырьевого Китая начала ХХ столетия. Сегодня руководство страны опять поставило, по сути, задачи курса Ускорения, как и Советский Союз начала 1986-го.
Потому углубимся-ка в советский опыт…
АКАДЕМИК ИШЛИНСКИЙ: ЗДРАВЫЕ МЫСЛИ НАКАНУНЕ КАТАСТРОФЫ
Откроем статью академика АН СССР Александра Ишлинского (1913-2003 гг.) «Инженерное братство», вышедшую в январском номере «Техники-молодежи» за 1987 год. В то время Александр Юльевич – директор Института проблем механики и выдающийся инженер сталинской эпохи. Как поднять престиж инженера? Его уровень? Академик выдвигает последовательную программу.
По его мнению, падение статуса инженера начинается в конце 1950-х. Возобладало мнение, будто новые технологии и передовые разработки могут рождаться лишь в специализированных НИИ, научных центрах и проектно-конструкторских бюро. А вот заводские лаборатории принялись закрывать. Чрезмерная централизация дела научно-технического прогресса (НТП) привела к тому, что НИИ стали отрываться от нужд и чаяний производства, от их реального опыта. Хотя на некоторых заводах (например, на ныге погибшем московском ЗиЛе) свои лаборатории всеми правдами и неправдами сохраняли. Но это не решало проблемы: инженеру стали навязывать роль ученого. Или же инженер в деле НТП вытеснялся на второе место. Потому выпускники технических вузов всячески стремились пойти не на заводы, а в НИИ, где и научные степени «светили», и престижа получалось больше.
Однако наука и техника, соприкасаясь между собою по множеству направлений, все-таки не тождественны. Миссия инженера, отличаясь от задач ученого-исследователя, при сем не менее важна. Но в СССР стали считать: раз ты не опубликовал научную работу – то вроде как специалист несерьезный. «Безусловно, создавая новую машину или технологичемкий процесс, нужно быть во всеоружии последних научных достижений. Но это еще не означает, что нужно быть ученым: последнее зачастую вредит делу!» - заявил тогда академик.
Казалось бы, всегда верна формула: «фундаментальное научное открытие – прикладная разработка – новая технология – опытно-конструкторская стадия – серийное производство». Так было в нашей ядерной отрасли, в индустрии полимеров, производстве вычислительных машин (компьютеров). Но оный алгоритм не универсален! Чаще всего все начиналось с инженерно-конструкторского, изобретательского творчества. Труда инженера с его огромным практическим опытом, а не ученого. Именно инженеры и конструкторы умеют комбинировать уже изветные научные достижения и знания. Академик тогда привел пример из трудов Фридриха Энгельса – о том перевороте в легкой промышленности, что произвело изобретение швейной машинки. Однако оно не было никак не связано с какими-то новыми научными достижениями той поры. Зингер просто додумался соединить швейную иглу с механизмом, что преобразовал вращательное движение в возвратно-поступательное. А гениальной находкой стало перемещение игольного ушка с конца иглы поближе к ее началу.
Создатели паровоза, автомобиля и самолета (инноваций, коренным образом преобразивших мир) не были учеными. Создатель отечественного булата Аносов, отец электролампы накаливания Лодыгин, творец космонавтики Королев, авиаконструктор-новатор Туполев, создатель электросварки Бенардос, кораблестроитель и создатель теории остойчивости корабля Крылов – все они были не учеными, а инженерами и конструкторами.
Итак, для начала следует вывести на первые роли конструкторов, инженеров и технологов. Способных дерзко, необычным образом и крайне эффективно использовать запас научных знаний.
В тех же 1950-х, уже в хрущевские времена, по убеждению академик Ишлинского, произошло резкое сокращение работников, что обеспечивают труд инженера – техников, лаборантов, методистов. В прежние времена такие люди, даже не обладая высшим образованием, давали возможность инженеру смело творить. А хрущевщина свалила на инженера массу рутинной, бумажной работы. Потом спохватились и принялись прежние должности восстанавливать. Но уже с ядовитым дополнением: требованием высшего технического образования. В результате те, кто обслуживал инженера в Российской империи или при Сталине, сами стали считаться «инженерами», при этом обладая низкой зарплатой и никаким престижем. Произошло обесценивание самого статуса инженера! Это славное имя стали присваивать клеркам и техническим работникам....